Давным-давно жили в убогой лачуге Ясек и его жена Марыся. День и ночь трудились они в поле, но еле сводили концы с концами — денег им хватало только на то, чтобы прокормиться и уплатить богатому пану аренду за домишко и землю.
Как-то приснился им обоим один и тот же сон. Будто кто-то спрашивает их:
«Когда бы вы хотели пожить в своё удовольствие — в молодости или в старости?» И снился им этот сон три ночи подряд.
Утром Ясек спросил свою жену:
— Ну, Марыся, что ты скажешь?
— Скажу, что в молодости невзгоды легче переносить.
— Что правда, то правда! — согласился Ясек. — В молодости и голая земля мягче пуха, а в старости и перина жестка.
— Коли тянуть лямку, так уж лучше теперь, пока силёнки есть, зато в старости поживём спокойно, — решили они.
В ту же ночь их лачуга сгорела дотла — ничего не осталось.
Узнал об этом пан, рассердился, кричит:
— Вы нарочно дом подожгли! Такие, как вы, мне не требуются — убирайтесь прочь с моей земли!
— Что ты, милостивый пан! Какая нам польза от того, что мы остались без крова и весь наш скарб в огне сгорел?! — сквозь слёзы сказала Марыся.
— Куда же мы денемся? — добавил Ясек. — На этой земле спокон веку жили и умирали наши деды и прадеды.
— Ну ладно, оставайтесь! — согласился пан, побоявшись, что люди попрекнут его, если он прогонит несчастных бедняков. — Только теперь вы должны выстроить мне дом лучше прежнего!
Делать нечего! Хорошо ещё, что Марысе удалось сохранить немного денег, которые они скопили, надеясь выкупить у пана землю. Не год и не два Ясек и Марыся строили новый дом. На дворе ели, на сеновале спали, наконец, подвели домик под крышу и перебрались на новоселье.
Но в первую же ночь дом загорелся со всех сторон, и Ясек с Марысей еле успели выскочить из огня невредимыми.
Узнал об этом пан, ещё пуще разгневался:
— Прочь с моей земли, негодные! — заорал он на них. — Вы нарочно мой дом подожгли!
— Как так нарочно, милостивый пан! — расплакалась Марыся. — Или ты не видишь: остались мы голы, как нищие. Нам и на улицу стыдно показаться. Все свои деньги мы истратили, да ещё и задолжали сверх того.
— Ну ладно, оставайтесь! — согласился пан и на этот раз. — Только выстроите мне дом краше прежнего!
p>Продал Ясек корову и лошадь, свинью и козу. Много лет прошло, пока Ясеку и Марысе удалось новый дом поставить. Кому только не задолжали. Недоедали, недосыпали, за работой состарились и не заметили, как волосы у них поседели, а лица покрылись морщинами. И деньги к концу подошли — гроша ломаного не осталось на то, чтобы купить черепицы на крышу. А дом без крыши — разве это дом? Что тут делать? Решили, бедняги, соломой дом покрыть. Так и сделали. Улеглись наконец Ясек с Марысей спать под своим кровом, но в ту же ночь кто-то всю солому растаскал.
Просыпаются на рассвете — а над головой у них звезда утренняя светит. Вот беда-то! Опять покрыл Ясек дом соломой и ночью уселся сторожить. Смотрит — в полночь прилетела неведомая птичка и, ну, глотать солому, словно печь.
— Кыш, воровка бессовестная! Кыш, ненасытная твоя утроба! И куда ты только солому деваешь? Сама с ноготок, а брюхо — прорва бездонная! — кричит на неё Ясек, а та и ухом не ведёт.
Попробовал он было поймать её — куда там! Уплела птичка всё до последней соломинки и улетела.
— Погоди же, я тебя проучу! — не на шутку рассердился Ясек. — Поймаю, как пить дать!
Покрыл он свой дом третий раз, а к каждому снопу соломы силок приспособил. В полночь птичка прилетела, начала солому уплетать, да и попалась в силок.
Посадил её Ясек в клетку, а клетку над окном повесил.
Зажила птичка в лачуге бедняка. И так хорошо она пела, что каждый, услышав её, забывал свои невзгоды, и на сердце у него становилось легко-легко.
Всюду прошла молва о чудесной птичке. По праздникам люди уже не в костёл шли молиться, а к Ясеку — чтобы птичка их разутешила. И назвали её птица-счастье.
Прослышал пан, что у Ясека такая птица завелась, и думает:
«Не дело это, чтобы у простого мужика было такое диво-дивное, какого и у меня, вельможного пана, нет!»
Пришёл он к Ясеку, послушал птичью песенку и сказал:
— Продай мне эту птицу! Я за неё сотню злотых тебе отсчитаю.
«Эге! — догадался Ясек. — Раз уж этот скряга сотню злотых даёт, так король и тысячи не пожалеет».
— Нет, милостивый пан, не продам я тебе мою птичку! — ответил он.
— Ну погоди же ты, простофиля! Твой мужицкий гонор боком тебе выйдет, попомнишь ты меня! — рассердился пан и ушёл.
А Ясек собрался в дорогу и отправился к королю. Идёт он лесом и вдруг слышит — птичка человечьим голосом ему говорит:
— Король посулит тебе за меня уйму денег, но ты не соглашайся. Требуй с него тот пень, что на его поварне за дверью валяется.
Удивился Ясек — птичка, а говорит человечьим голосом, — и спрашивает:
— А на что мне тот пень?
— Возьми, не пожалеешь! — ответила птичка.
Пришёл Ясек к королю. Прослушал тот дивную песню и говорит:
— Сколько злотых хочешь ты за это чудо? Я могу и тысячу тебе отвалить!
— Пресветлый пан король! — с поклоном промолвил Ясек. — Никаких денег мне не нужно. У тебя на поварне за дверью старый пень валяется — отдай мне его, и я уступлю тебе птицу.
— Что ж, бери, он мне от деда остался. Мне не жаль, — со смехом сказал король и шепнул королеве на ухо: — Вместо золота он червивый пень требует. Такие дураки за сотню лет только раз рождаются!
Взвалил Ясек пень на плечо и побрёл домой. Идёт лесом — жажда его томит, в животе рези от голода. Притомился он, сел на землю, бьёт себя по лбу и ругает сам себя:
— Эх, голова ты, голова! И в кого это ты уродилась такая дурная? Послушалась, безмозглая, птичьего совета и вместо золота никуда не годный пень взяла! — И Ясек в сердцах хлопнул по пню рукой.
Тут, откуда ни возьмись, появились на пне разные яства. Глядит Ясек на старый пень и диву даётся, глазам своим не верит. Таких яств и питей он и за панским столом не видывал.
— Ай да птичка! Ай да умница! — приговаривает Ясек. — Да этому пню цены нет! Ну, конец нашим невзгодам! И мы всегда будем сыты до отвала, и для бедняков останется!.
— Начинай с меня! — вдруг послышался чей-то голос.
Оглянулся Ясек и видит: подходит к нему незнакомый рыжий жолнёр (жолнёры — нижний чин пехоты, носящий в строю на штыке ружья цветной флажок,служащий для указания места батальона или роты).
— Милости прошу, солдатик, к столу! Ешь-пей и меня поминай!
Подсел к нему жолнёр, ест за троих, пьёт за четверых, а яствам конца нет. Потянулся он за вином и опрокинул пень. Мигом всё исчезло, жолнёр только рот разинул.
— Закрой рот, ворона ненароком залетит! — засмеялся Ясек, поставил пень и хлопнул по нему рукой. Тотчас же появились на нём яства и вино.
— Вот это чудо так чудо! — изумился жолнёр и даже языком прищёлкнул от удовольствия. — Слушай, брат, давай меняться! Я тебе мой кисет дам, а ты мне свой пень отдай!
— Ну-ка, покажи, что у тебя за кисет!
Достал жолнёр из кармана старый кисет. Ясек раскрыл его, заглянул — а там три сухих горошины.
— Ты что, смеяться надо мной вздумал? — воскликнул Ясек, покраснев от гнева. — На что мне этот старый кисет с тремя горошинами?
— Погоди, не кипятись! — рассмеялся жолнёр. — Эти горошины не простые, а волшебные! Брось их на землю и скажи: «Обернитесь, горошины, в жолнёров!» Они мигом сделаются жолнёрами и будут двоиться, пока ты не скажешь: «Обернитесь, жолнёры, горошинами!»
Сидит Ясек и раздумывает: «Меняться или нет?» А в ухо ему кто-то тихонько нашёптывает: «Меняйся, меняйся!» Оглянулся Ясек, и что же: на плече у него уселась та самая птичка, которую он королю продал.
Ясек так обрадовался, что забыл и про рыжего жолнёра, и про его кисет, и про пень. Ласкает птицу-счастье, вздыхает и спрашивает-выпытывает, как и что. А лукавый жолнёр увидел, что Ясек не смотрит на него, хвать пень — и был таков!
Когда Ясек опомнился — солдата и след простыл.
Расплакался ограбленный хлоп, заахал-заохал, а чудесная птица знай утешает его:
— Не плачь, Ясек, не кручинься! От краденого пользы нет!
Утёр Ясек слёзы и поплёлся своей дорогой. Шёл-шёл, сумерки в лесу его застали.
«Видно, тут и заночую», — подумал он. Развёл костёр и улёгся рядом.
Вот немного погодя подошёл к костру странник с посохом в руке.
— Можно погреться? — спросил он.
— Садись, будешь мне товарищем, — ответил Ясек. — Кабы мы встретились немногим раньше, я бы угостил тебя на славу, но сейчас… — И Ясек рассказал ему о птице-счастье и о том, как рыжий обманщик украл у него волшебный пень.
— Ну, этой беде легко помочь! — Странник засмеялся, и воткнул посох в землю.
В тот же миг перед ними появилось трое рослых хлопцев.
— Разыщите в лесу рыжего жолнёра, вздуйте его хорошенько и отберите волшебный пень! — велел хлопцам странник. — А за то, что он ворует, и кисет его прихватите!
— Слушаемся и повинуемся! — ответили хлопцы и скрылись в ночном мраке.
Не прошло много времени, и они возвратились, выполнив, что им было велено.
— Я ведь тебе сказала, что от краденого пользы нет! — радостно защебетала чудесная птичка.
Странник до того заслушался её пения, что даже посох выронил. А птица-счастье продолжала петь, петь…
— Отдай мне эту птицу! — взмолился странник.
Задумался Ясек: жалко расставаться с птицей, но как иначе отблагодарить странника за сделанное добро?
— Прошу тебя, отдай мне твою птицу, а я тебе свой посох отдам, — продолжал настаивать тот.
Не знает Ясек, что делать, затылок почёсывает, а птица говорит ему:
— Соглашайся, Ясек! Отдай меня этому доброму человеку, я и ему счастье принесу! А к тебе я буду прилетать и петь по-прежнему.
Подумал Ясек, подумал и согласился: отдал птицу за посох. На рассвете расстался он со странником и отправился домой. Только скрипнула калитка, жена Ясека выбежала навстречу и спрашивает:
— Ну, рассказывай скорее, что пан король дал тебе за птицу-счастье?
— А вот этот самый пень.
— Ах ты, старый дурень! Стоило ли в такую даль на себе его тащить? Ты посмотри, сколько таких пней во дворе у нас валяется! — рассердилась Марыся.
— Не кричи, жена, лучше дай мне поесть с дороги.
— Ничего я тебе не дам, пень ты этакий! Где у тебя голова-то была — отдать этакую птицу за простую колоду? Тащи её немедля обратно и без птицы не возвращайся! — продолжала кричать Марыся.
— Ну раз ты не хочешь накормить меня, делать нечего — как-нибудь обойдусь, — с хитрой улыбкой сказал Ясек и похлопал по пню.
Тотчас же в доме бедняков появились невиданные яства.
— Коли тебе, жена, нечем накормить меня, садись — я тебя угощу! — И Ясек расхохотался.
Марыся всплеснула руками и обняла мужа.
— Ах ты, мой Ясек! Ах ты, мой голубчик! Откуда ты это диво достал?
— У меня ещё кое-что припасено…
Только начал Ясек рассказывать — входит к ним во двор панский слуга и говорит:
— Милостивый пан очень на тебя сердит за то, что ты птичку ему не продал, и велит, не мешкая, явиться к нему в замок.
— Скажи твоему пану, что от его замка до моего дома столько же, сколько от моего дома до его замка. Если пан хочет меня видеть, пускай сам ко мне придёт, — ответил Ясек.
Слуга ушёл и передал пану слова Ясека.
— Коня мне! — вскипел пан. — Я так проучу этого грязного мужика, что он проглотит свой дерзкий язык! И сегодня же прогоню его вон!
Прискакал пан в деревню и кинулся было с плетью на Ясека. Воткнул Ясек посох в землю, и тотчас явилось к нему трое хлопцев.
— Что прикажешь, хозяин? — спросили они.
— Возьмите-ка этого пана, вздуйте его хорошенько и отошлите в замок!
Как он велел, так хлопцы и сделали. Поколоченный пан написал жалобу самому королю и попросил его наказать непокорного мужика. Король прочёл жалобу и раскричался:
— Что же это? Холопы начали своих панов колотить! Послать сейчас же полк жолнёров на помощь пану.
Пан повёл королевский полк к дому Ясека. Жолнёры окружили его со всех сторон, и пан крикнул:
— Сдавайся, вшивый мужик, не то худо тебе придётся!
А Ясек бросил на землю горошины и сказал:
— Обернитесь, горошины, в жолнёров!
Тут горошины начали двоиться, и из каждой половинки выскакивал жолнёр. Двоились они, двоились, пока двор Ясека не наполнился жолнёрами, и вспыхнула битва.
Королевские солдаты валились на землю, как гнилые груши, а Ясековых становилось всё больше и больше — на месте каждого павшего появлялось двое новых. Наконец, от королевского полка остался в живых один-единственный жолнёр, и пустился он бежать — только пятки засверкали. А пан, как только началась битва, до того перепугался, что и сабли не успел обнажить — сердце у него разорвалось со страху.
Увидел Ясек, что победа за ним, и крикнул:
— Обернитесь, жолнёры, в горошины!
Жолнёры снова превратились в горошины, и Ясек спрятал их в кисет. А уцелевший королевский жолнёр еле до дворца добрался.
— Ваше королевское величество! — доложил он. — Из всего полка только я один и остался! У этого Ясека жолнёров тьма-тьмущая. Куда нам с ним меряться!
Испугался пан король, подумал-подумал, да и говорит:
-— Лучше не будем трогать этого чёртова холопа, не то, глядишь, он и мне спуску не даст.
Зажили Ясек и Марыся на старости лет припеваючи, на радость себе и соседям, которые частенько заглядывали к ним послушать песен птицы-счастья и отведать вкусных яств. Когда они оба умерли, так никто и не узнал, что сталось с их волшебными вещами, а кто знает — тот помалкивает.